Яна Стародуб-Афанасьева: "Я за детство, и чем дольше оно будет длиться, тем лучше"
/Продолжение интервью/
Ю.М.: Яна, твой ребенок — вундеркинд. Таким родился, или это всё воспитание?
Я.С.: У меня нормальный ребенок, просто я уделяю ему много времени, как мои родители уделяли время мне.
Ю.М.: Он ходит в садик?
Я.С.: Нет.
Ю.М.: Принципиально?
Я.С.: Принципиально для меня то, что я не могу отнимать у своего ребенка драгоценное время, которое мы можем провести с ним вместе. Никто не будет любить твоего ребенка больше, чем ты, и никто не даст ему больше, чем можешь дать ты, это моя позиция. Социализация, безусловно, необходима, для этого у нас есть занятия в секции ушу и в досуговом центре — там группа из пяти человек, где дети играют, рисуют, лепят, делают что-нибудь вместе. А дома и на улице у нас с ним столько интересных дел, что нам дня не хватает. Мы вместе растем, это очень важно.
Ю.М.: Но есть же дети, которым тоже уделяют много времени, но они не могут, как твой Филипп, бегло читать в три года, писать, говорить свободно на китайском, разбираться в анатомии и в чем вообще только не разбирается твой сын…
Я.С.: Это может каждый ребенок, просто родители недооценивают возможности детей. И еще есть блок: «я лишаю своего ребенка детства». Точнее, это чаще не блок, а такая индульгенция — мол, я не занимаюсь, потому что ребенок просто должен бегать и прыгать, это же детство. У моего ребенка счастливое детство, у нас нет уроков за партой, мы просто играем. Он визжит от восторга, при этом получая бесценное — то, что останется с ним на всю жизнь. И в первую очередь — отношение к жизни.
Ю.М.: Я смотрела видео, где твой полуторогодовалый Филипп называет, например, флаги, раскладывает их по достопримечательностям разных стран… Зачем это ребенку в полтора года? Он ведь может узнать всё это и в двадцать лет, и в пятьдесят…
Я.С.: По большому счету ребенок может раскладывать карточки с мультяшными героями по названиям мультиков — это просто игра на дедуктивное мышление. Ребенок играет, попутно развивая свое дедуктивное мышление, только и всего. Можно брать мультгероев, можно флаги — никакой разницы нет. Кроме той, что моему ребенку, например, страшно интересно потом сопоставлять знания с увиденным. Столько восторга, когда он случайно видит изображение флага на одежде, обуви, машине или в телевизоре — он сразу понимает, о чем речь, откуда приехала эта вещь. Он чувствует себя на коне, это здорово. Вообще, узнавать для ребенка — это счастье. Я хочу показать своему ребенку максимум, что есть в этом мире интересного и что интересно, например, мне. Я хочу, чтобы он любил жизнь во всех ее проявления — так, как люблю жизнь я. Я не знаю, какой путь он выберет — артистом он будет или ученым, это только его выбор, личный выбор. Но перед ним должно быть всё, из чего можно выбирать. У него должен быть инструментарий, с помощью которого он сможет стать счастливым в любой выбранной им области. То есть любые знания в этом возрасте — не ради знаний. Это зарядка для мозгов.
Ю.М.: Почему ты не отправляешь Филиппа в передачи вроде «Лучше всех»?
Я.С.: Я занимаюсь с ребенком не для того, чтобы меня или его похвалили. И я не хочу, чтобы ребенок понял, что он лучше кого-то или умнее кого-то. Оценивать себя надо не в сравнении с другими людьми, а относительно себя, своих личных достижений — это мой принцип, и я хочу, чтобы и мой ребёнок принял этот принцип. Никто не лучше и никто не хуже. Это тоже урок моих родителей. Мой папа — хирург, он может общаться с докторами медицинских наук и с людьми, у которых образование три класса, — на равных, и те и другие при этом чувствуют себя в своей тарелке. Важны человеческие качества. А что касается детей… Когда заканчивается детская непосредственность и начинается работа на публику — это конец. Конец детству. А я за детство, и чем дольше оно будет длиться, тем лучше. И потом, я очень хорошо знаю истории детей, которые были популярны в детстве и которые страдали от того, что стали никому не интересны во взрослой жизни — только потому, что они стали взрослыми и уже не вызывают столько умиления. Это травма на всю жизнь, которая часто заканчивается трагически. «Счастье должно быть тихим» — так ведь говорится. Так вот детство в этом плане тоже должно быть тихим, я считаю. Нам хватает фурора в магазинах и метро. (Смеется.) Просто когда трехлетний клоп начинает философствовать, а потом важно читает пункты административного кодекса и комментирует их, — это вызывает ответную реакцию прохожих. Помню: снег растаял, и на остановке стала видна гора окурков. Филипп долго многозначительно смотрел на это место, а потом изрёк: «Это ж подумать только, какая сейчас очередь к пульмонологу!» Истерический смех стоял долго на этой остановке. Хотя это были совсем не знакомые люди.
Ю.М.: Видео с твоим Филиппом мамы на флешках носят, передают друг другу, пересылают. Почему бы не выложить их в ютуб?
Я.С.: Я не нуждаюсь ни в просмотрах, ни в «лайках», ни в комментариях. Я выложила кое-что в «облако» только для того, чтобы узкий круг мам, которые занимаются со своими детьми, могли вдохновиться и чисто методически что-то почерпнуть для себя. Простыми словами, посмотреть — а потом пойти и поиграть точно так же. Потому что большинство игр, которые они у меня видят, — авторские.
Ю.М.: Но ты ведь недавно сняла художественное кино про Филиппа…
Я.С.: Я не про Филиппа сняла фильм. Это кино о том, что мир спасут — дети. И про то, откуда для иностранца берется впечатление от страны, из чего оно складывается.
Ю.М.: Из чего?
Я.С.: По сюжету фильма, трехлетний ребенок выходит из лифта, а перед бабушкой двери закрываются. И ребенок решает своими силами спасти бабушку, он подходит к двери обслуживающей компании, но читает объявление о том, что офис теперь работает по другому адресу, на другой станции метро. И ребенок сам идет в метро и едет в поисках спасения для бабушки. В вагоне поезда все думают, что он — с кем-то, а две китаянки с чемоданами (они только прилетели из Китая) понимают, что ребенок совсем один, и пытаются выяснить на ломаном русском с гугл-переводчиком, почему он один. Однако ребенок на чистом китайском отвечает им, что мама с папой на работе, а он едет спасать бабушку, застрявшую в лифте. Обалдевшие китаянки решают помочь малышу хотя бы выйти из метро. Но возле выхода у них крадут сумки, в которых деньги, телефоны и паспорта. Они остаются один на один с Москвой, не зная ни слова по-русски и держа за руку трехлетнего малыша, который один в силах спасти их…
Ю.М.: Китаянки влюбляются в Россию, благодаря малышу, я так понимаю.
Я.С.: Именно. Даже несмотря на украденные сумки.
Ю.М.: Когда премьера?
Я.С.: Хочется верить, что в этом году.
Ю.М.: Я так понимаю, Филипп дает тебе много драматургического материала…
Я.С.: Не то слово. Я едва успеваю за ним записывать, уже даже созрела идея семейной комедии, пока не решила — кино это будет или спектакль. Но детская книга уже готова, в этом году, если всё будет хорошо, она будет издана. Называется она «Чудетск» и содержит много «перлов» моего ребенка. У Филиппа эта книга сейчас просто хит. А недавно он заявил, что пора писать новую книгу про колбасный город, где забор будет в виде сарделек, колеса у велосипедов в виде кружочков сервелата, а на полях будут «колососиться» сосиски. И даже колбасный гимн сочинил — правда, на мотив гимна России. (Смеется.)
Ю.М.: А какие перлы еще не вошли в книгу?
Я.С.: «Папа, а для тебя мой дед — теща?», «Мама, ты докрасила ресницы? Ну всё, теперь на тебя можно вешать табличку "Осторожно: окрашено!"», «Шкодник — это водитель машины марки "Шкода"», «Лабиринт — это никуда не выходительная система», «Мама, сними с меня эти неактуальные носки! Тут дедморозовский олень, а сейчас весна!». Их действительно много. Особенно меня удивляют его «серьезные» мысли. Однажды мы увидели в окно, как женщина била своего ребенка и кричала на него. Я постаралась быстрее увести Филиппа, а он спросил меня: «Мама, а почему тогда эта женщина решила стать мамой?». А когда ложился спать, долго молчал, а потом вдруг сказал: «Она бьет, не потому что плохая, а потому что не знает, что она хорошая». Думаю, мало какой взрослый придет к такому выводу. Дети — они удивительные. Удивительно чистые.
Ю.М.: Ты говоришь, что у вас нет обучения: всё в игре. А читать ты его тоже не учила? Как тогда он в три года читал с такой скоростью?
Я.С.: Да, мы ни разу не садились за стол с фразой «так, сейчас будем учиться читать» — ни разу! И я не бегала за ребенком с карточками, где написаны разные слова — многие сейчас именно так обучают. Я разработала свою систему: мы просто играли в игры, благодаря которым у ребенка к двум с половиной годам мозг пришел к уровню развития, позволяющему ребенку читать, считать и даже шутить и иронизировать — что, кстати, гораздо ценнее и сложнее в этом возрасте, чем читать и считать.
Ю.М.: Что же это за игры и что надо развивать?
Я.С.: Это разговор не на один час и не на один день. Если вкратце, то я выделила несколько направлений, при полном развитии которых ребенок получает инструментарий для всего в жизни. Это память, дедуктивное мышление, пространственное мышление, абстрактное, ассоциативное; творческое, эмоциональное и физическое направления. Вот когда все эти направления задействованы ежедневно — даже в быту, тогда ребенка ничему не нужно учить, он сам до всего додумывается, сам всё понимает, сам извлекает знания и всё, что ему нужно. И все эти страшные слова — ассоциативное, абстрактное и т.д. — на самом деле живут в безумно интересных для детей и взрослых играх — настольных, словесных, и опять же в быту. У меня очень много авторских игр, продуманных, и сотни — спонтанных, сымпровизированных, я их называю «игры из воздуха». Плюс методики, которые вызывают у меня уважение, я их использую сама и рекомендую заинтересованным мамам. Головоломки Никитиных должны быть в каждом доме, я считаю; кубики Зайцева или Чаплыгина, игрушки Монтессори… Но главное, что должно быть в доме, — это атмосфера счастья. Если ребенок не чувствует любви, если всё напоказ, если ребёнка принуждают заниматься, впихивают в него знания ради знаний — ничего не будет.
Ю.М.: По твоей методике открыта школа… Ты преподаешь там?
Я.С.: Преподавала. Точнее, правильнее сказать — играла с детьми. Сейчас играю с их родителями. (Смеется.) В прямом смысле. С детками занимаются другие педагоги, а моя задача — встряхнуть мозги родителей. Не напичкать их знаниями и теорией, а сделать так, чтобы мамы умели извлекать игру отовсюду, даже из разбросанных по всей квартире игрушек и разрисованных обоев. Можно испортить себе и всем настроение, а можно всё превратить игру, из которой каждый ее участник вынесет большой урок и получит бесценное. Важно отношение к жизни, к ребенку и настрой именно на игру. Ребенок хочет играть. Да что там ребенок! Игра — это вообще ведущий вид деятельности человека от рождения до смерти, и это доказанный научный факт. Один покупает дорогущую игрушку, а другой с тремя карандашами придумывает сотню игр, и этот другой на правильном пути. Всё надо делать талантливо. Можно даже бельё талантливо развешивать, ведь из этого процесса не одну сотню игр можно извлечь без лишних финансовых затрат, зато с пользой для дома и для развития ребёнка. Развесить по цвету, по форме, в определенном порядке, по ткани, по количеству карманов… Будем с тобой сидеть до вечера, если всё перечислять. Собственно, этому я и учу мам — играм из быта, из воздуха, из ничего. Итогом становится мозговой штурм: одна мама называет любую букву, вторая — предмет, название которого начинается с этой буквы, и — поехали! «Д» — дырокол… Вуаля — сто игр с этим предметом, исходя из моей уже усвоенной ими системы.
Ю.М.: По отзывам мам, ты неземное существо, которое изменило их отношение к жизни, к детям…
Я.С.: Какие-то сильно высокопарные отзывы. Мне просто очень везёт с людьми. И мамы, которые приходили и приходят ко мне, — сами по себе удивительные люди, невероятные, открытые. Они посвящают жизни своим детям, оставаясь при этом цельными и интересными личностями, а это очень важно.
Ю.М.: Ян, всё понимаю, но четырехлетний ребенок, который шпарит на китайском, правда приводит в ступор… Как это возможно?
Я.С.: Сразу представляется картина, на которой несчастный ребенок сидит за партой, а злобный учитель бьет его линейкой по рукам за неправильно выведенный иероглиф… (Смеется.) Да?
Ю.М.: Примерно.
Я.С.: Для нас китайский — это просто еще один язык для общения. Мы играем в прятки на китайском, в догонялки, снимаем мультики, рисуем, лепим, готовим борщ — всё, что мы делаем обычно, просто на другом языке. То же самое с английским. В результате язык для ребенка — это не кошмар с миллионом правил и грамматики, а просто язык для общения — интересный, живой, со своим юмором и своими загадками.
Ю.М.: А откуда методика?
Я.С.: Это система, к которой я постепенно пришла сама. Ребенок, естественно, не предполагает, что это какая-то система, он просто играет. В эту систему обязательно входит общение с носителем языка, к нам несколько раз в неделю приходит китаянка, с которой он опять же просто играет. Мы смотрим мультики на китайском, читаем китайские сказки, проходим квесты… И плюс, конечно, мои авторские настольные игры, лэпбуки — их мы часто делаем вместе с сыном. Но можно обойтись и без этого, главное — ситуация обычного живого общения. Ну то есть для ребенка полезнее вместе с китаянкой выйти на улицу, при этом обсудив, как застегнуть замок и куда подевался шарф, к которому надо пришить оторвавшуюся пуговицу… Чем сидеть на уроке, запоминая правило — в каких случаях употребляется такая-то модальная частица, а в каких не употребляется. В ситуациях обычного общения ребенок сам быстро поймет, где что употребляется, а где нет. Что самое смешное, после кабинетных занятий ребенок может спросить, какой национальности человек и какие достопримечательности он посещал, а вот объяснить, как, собственно, застегнуть замок и уж тем более пошутить на эту тему, — никогда. Нужна живая разговорная речь.
Ю.М.: А почему именно китайский язык?
Я.С.: Любой иностранный язык — это мощное развитие для мозга. Но тут есть закономерность: чем дальше язык по родству и по структуре от родного языка, тем больше развивается мозг ребенка. Китайский в этом плане идеален для русского человека. По классификации он аморфный, в отличие от флективного русского. То есть иероглифы и их произношение никак не изменяются, в китайском языке нет и не может быть падежей и спряжений. Плюс тоновая система, идеально воспринять и воспроизвести которую можно только в раннем детстве. То есть система в корне отличается от той, что в русском языке. Вообще, ребенок беспрекословно принимает правила игры. Если эти правила игры заключаются в играх на айпаде и сидением перед телевизором сутками — ребенок принимает это и воспринимает как нормальное. Если с ребенком говорят на китайском, английском каждый день и играют на разных языках — ребенок считает, что это нормально, и тоже воспринимает нормально. И говорит свободно на всех языках, с которыми к нему обращаются. Если ребенок постоянно слышит десять языков, он будет свободно говорить на десяти языках, не чувствуя себя бедным, несчастным и замученным. Наоборот, все в голове будет складываться, как пазл: если языки родственные, то столько корней будет проявляться в разных словах, столько этимологических загадок будет разгадано.
Ю.М.: Этимология тоже нужна ребенку?!
Я.С.: Этимология нужна всем, это же интересно. Мой ребенок в четыре года пишет абсолютно грамотно — именно благодаря этимологии. Он не знает ни одного правила, зато он знает, что у каждого слова есть история. Ему уже никогда не надо будет заучивать, например, написание слова «винегрет». Он знает, что раньше винегрет заправляли уксусом, а уксус по-французски «vinaigre» — виноград, вино, вИна. А на «е» просто падает ударение. Он никогда не напишет «собака породы шОрпей», потому что знает: это китайская порода «шА пхи» — «песочная кожа». Песок — «ша», поэтому «шАрпей». Всё это очень просто. Так мы раскапываем историю любого слова, которое заинтересовало малыша. И знание языков — всегда в помощь.
Ю.М.: Ты хочешь, чтобы Филипп выбрал профессию, связанную с китайским языком?
Я.С.: Почему? Он выберет профессию, которую захочет. Недавно в аэропорту Филипп с восхищением наблюдал, как лихо парень упаковывал наш чемодан в пленку. Муж говорит: «Вот видишь, Филипп, как дядя здорово упаковывает чемодан!» А дядя оказался с чувством юмора и тут же поддержал беседу: «Будешь, Филипп, плохо учиться — будешь так же здорово упаковывать!». (Смеется.) Я хочу одного: чтобы мой сын созидал. Чтобы он был создателем, а не потребителем.
